ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КРЫМСКИХ КАРАИМОВ

Пенджере-исар (в переводе с крымскотатарского языка «стена с окном», где «пенджере» — «окно», «исар» — «стена», «укрепление», «каменная ограда») — название оборонительной стены, пересекающей узкую расселину на юго-западном склоне плато Бурунчак (Чуфут-Кале). В левой стороне стены (если смотреть снизу) находится окно, от которого и произошло название Пенджере-исар — Стена с окном. В письменных источниках название впервые зафиксировано в статье Османа Акчокраклы «Новое из истории Чуфут-Кале», опубликованной в «Известиях Таврического общества истории, археологии и этнографии» в 1928 году.

Шалом (евр. שלום со значением «мир», «благополучие» или в качестве приветствия «здравствуйте», скорее всего использовалось в значении «встреча» ) — общественное торжество по поводу какого-либо знаменательного события или в честь кого-либо. В русском языке слово шалом употреблялось с глаголом «устроить» — устроить шалом. Например, в рассказе А.И. Катыка «Учитель» шалом был устроен по случаю приезда нового учителя, в «Известиях караимского духовного правления» (№1. Евпатория. 1918. С. 36) сообщается о шаломе в честь окончивших курс обучения в Александровском караимском духовном училище: «По окончании службы в квартире родителей одного из окончивших было устроено общеее торжество (шалом), на которое была приглашена местная община». Шалом в честь прибытия нового газзана в Севастополе (Прибытие нового газзана // Караимская жизнь. №5-6. М. 1911. С. 143):

Наконец после долгих ожиданий прибыл новый севастопольский газзан Т.С. Леви. В субботу 29 октября был устроен «шалом» для ознакомления нового газзана с общиной: с 1-4 ч. дня был «стол для взрослых» (мужчин и женщин), а вечером была приглашена вся молодежь общины. Говорились речи, из которых отметим речи М.И. Казаса, Ф.И. Харченко, Э. Троицкаго и И.И. Челеби. Новый газзан Т. Леви выступил перед своими прихожанами с речью.

© Статью подготовил Ельяшевич В.А

Юфуда Казас — единственное сохранившееся имя камнерезчика, мастера по изготовлению эпитафий на могильных памятниках караимского кладбища Иосафатова долина. Имя сохранилось благодаря случайной встречи с мастером на кладбище членов экспедиции Н.А. Демидова в 1837 году. Один из членов экспедиции, художник Дени Огюст Мари Раффе, написал портрет сидящего за работой Юфуды Казаса с подписью: «Juguda Kazaz Misiz. Sculpteur de tombeuax de la Vallee de Josaphat pres Tchioufout-Galeh. 1837». Со слов самого Ю. Казаса нам известно, что в период примерно с 1800 по 1837 год все эпитафии на кладбище Иосафатова долина сделаны его рукой. Описание встречи с камнерезчиком Юфудой Казасом из книги «Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию, Молдавию, совершенное в 1837 году под руководством Анатолия Демидова» (Э. Петрова, Т. Прохорова. Крымские путешествия: Н.Н. Мурзакевич, А.Н. Демидов. Симферополь. 2011. С. 152):

Продолжая идти по узкой тропинке, мы увидели вдруг старичка небольшого роста, который, усевшись в кустах, высекал на памятнике, вновь поставленном, еврейскую надпись. Костюм этого старика отличался странностью: на голове у него была надета круглая как шар синяя шапка, глаза защищены от солнца и пыли круглыми очками, привязанными сзади головы посредством двух шнурочков; он сидел на корточках, сжавшись под тенью зонтика, который защищал его от солнца. На вопросы наши он отвечал следующее: «Вот уже более сорока лет здесь не воздвигается ни одного памятника, на котором надпись не была бы сделана моей рукой. Все те, кому я оказал эту последнюю честь, были мои друзья, мои родственники. Я работаю не для одной только прибыли; в этом ремесле, сорок лет доставлявшем мне хлеб насущный, для меня заключаются многие воспоминания. Я знал, я любил большую часть людей, покоящихся здесь, теперь и сам приближаюсь к смерти, и там, под этими деревьями, которые вы видите справа, выбрал себе место для могилы. Не знаю, кто окажет мне последнюю услугу, которую я так часто оказывал другим; может быть, на моем надгробном камне сделает надпись какой-нибудь неискусный человек». Между тем как переводчик мало-помалу передавал нам философический монолог старого рассказчика, Раффе срисовал в свой альбом его почтенные черты. Старичок заметил это и охотно способствовал работе своего собрата, как он назвал нашего живописца; а когда рисунок был закончен, то подписал под ним свое имя на еврейском языке.

© Статью подготовил Ельяшевич В.А.

Шербиет (буквально «куплет», «стих») — в караимской терминологии песня-импровизация на караимском (крымскотатарском) языке с печальным мотивом о бренности человеческой жизни, горечи бытия и беспомощности всего живого перед смертью.  Шербиет исполнялся во время поста «чом шива ба-ав вэ-чом асара ба-ав» с 7 по 10 ава и в день недава, когда у караимов принято посещать могилы умерших родственников. По мнению собирателя караимского фольклора Б.Я. Кокеная слово шербиет восходит к персидскому «чар» — четыре, и «бейт» — стих, то есть «четверостишье» (Б.Я. Кокенай. Крымские караимы. Рукопись. С. 32). Б.С. Ельяшевич о традиции исполнения шербиет:

Также в большом ходу были распевание грустных мотивов и импровизация траурных надмогильных песен, известных под названием «шербиет»…Невыразимо тяжелую картину представляли кладбища караимов в течение 4-х дней «недава», их известного поста с жертвоприношением, когда там совершалось поминовение усопших. Но больше всего тогда поражала посетителя Иосафатова долина — эта древняя усыпальница караимского народа близ г. Бахчисарая, куда к тому времени со всех концов съезжались женщины для оплакивания своих умерших. Усевшись под тенистыми ветвями громадных вековых деревьев, они, начиная с легких всхлипывний, переходили постепенно к горькому плачу, и, наконец, среди отчаянных рыданий затягивали душераздирающие мелодии с тут же симпровизированными  куплетами «шербиет»а о суетности мира сего, о недолговечности бытия человека на земле, о злодеяних мачехи и т.д. (Б.С. Ельяшевич. Караимы Крыма // Материалы к серии «Народы и культуры. Выпуск XIV. Караимы. Книга 3. Б.С. Ельяшевич. Историко-этнографические очерки. М. 1994. С. 68-69)

Традиционно шербиет начинался с куплета: Начало стиха такое: конец света/Не говори, что мир достанется нам/Не достанется он и Соломону, сыну Давида. Затем сочинитель (чаще всего женщина) продолжал песню рассказом о своем личном горе, например, о разлуке с умершим родственником или о несправедливом обращении мачехи. Образец шербиета из фольклорного сборника А.В. Кефели (Кефели А.В. Сборник музыкального фольклора крымских караимов. Симферополь. 2018. С. 91):

 

Шербиет баши бу дыр —

Ахыр зэман.

Бу дуньйа кюмэ къалган —

Бизгэ аман.

Къалмады Давид огълу —

Сулеймангъа

Алты аршиш шэмбэз илен —

Аман гургъа.

 

Куйудан сув чэкэрлер

Тулум илен

Йарымдан айырдылар

Зулум илен.

Йарымдан айыргъанны

Зулум илен.

Олюсин кётерсинлер

Килим илен…

 

Перевод с караимского (крымскотатарского) языка:

 

Начало стиха такое: конец света.

Не говори, что этот мир достанется нам,

Не достанется он и Соломону, сыну Давида.

Ах, для всех нас один конец:

Могила и шесть аршинов ситца.

 

Достанут воду из колодца

Бурдюком.

Оторвали меня от любимой

Несправедливо,

Оторванного от любимой

Несправедливо —

Пусть отнесут мертвого,

Завернутого в ковер…

 

© Статью подготовил Ельяшевич В.А.